Форум » Большой зал » ГП: Птица белая, птица черная. R. Джен. Закончен. » Ответить

ГП: Птица белая, птица черная. R. Джен. Закончен.

Елена: Откопала в недрах ноутбука первые три эпизода этого мини, в какой-то момент получила новый толчок вдохновения и написала остальное. Это даже не фик, а эских фика. Размышление на тему, можно сказать. ____________________________________________ Автор. Елена. Рейтинг. R. Пэйринга нет. Дисклеймер. Не извлекаю никакой материальной выгоды. Саммари. Мини о чистокровных волшебниках. AU. Примечание Автора. Вообще-то, я предполагаю в будущем вырастить из этого мини по крайней мере миди. Мечты, мечты... Пока это больше напоминает этюд. Фик неотбечен - потому что я не оставляю надежду над ним еще поработать самостоятельно. Но желание показать сей прожект все же пересилило необходимость дорабатывать. Критика приветствуется, но конструктивная. Примечание Автора 2. Даже когда это джен, все равно это флафф... а что я хотела после большого перерыва?

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Елена: 1. Несколько лет назад. Малфой-парк. Малфой вертел в руках конверт из плотной шершавой бумаги, не решаясь вскрыть. Имени отправителя не было. Слишком хорошо в узких кругах была известна печать, вытесненная на сургуче: крест над полумесяцем. Простота герба, кажущаяся простота, - признак настоящего аристократизма. Люциус надломил сургуч, открыл конверт. Послание было кратким, всего две строки. И красивый росчерк на месте подписи. В висках гулко застучало: вот оно! Господь Всемогущий, стоило жить столько лет, чтобы однажды дождливым августовским днем получить вот такое послание... Рука уже тянулась к сонетке, над губой проступили капельки пота. - Моего сына. Сюда. Живо. - Голос был глухой и отрывистый. Эльф испарился в мгновение ока. Люциус поднял глаза и встретился взглядом с Карлом, первым в роду. Портрет был выполнен в старой манере. Маггл дорого за него взял, но его искусство того стоило. Шарль Луи Мария Малфой охотно позировал, и домочадцы удивлялись, как при его взрывном характере ему удается недвижно сидеть несколько часов кряду. Драко проскользнул в комнату, растрепанный, вспотевший. Он пытался заставить свою четырехлетнюю кобылу, подаренную в прошлом году отцом, не сбиваться с галопа. Хлыста при этом мальчик принципиально не использовал. Как и шпор, и жесткой системы ремней. Он ощущал почти физическую боль при виде окровавленных боков и вспененной морды лошадей после тренировок. Жестокий к людям, Драко не терпел жестокости по отношению к животным. - Звал, отец? - спросил мальчик, прислонившись к стене. Люциус обернулся. - В твоей комнате на столе лежит письмо. Прочти его. Прими душ, переоденься. После обеда мы уезжаем. Драко слегка передернул плечами. Ему и в голову не приходило обижаться на командный тон отца. Разве что иногда хотелось, чтобы при этом Люциус объяснял те или иные свои приказания. В комнате на прикроватной тумбочке действительно лежал конверт. Не испытывая ни малейшего трепета перед печатью, возможно, просто не зная о ее значении, Драко вскрыл конверт, достал листок. «Драко Д. Малфой приглашается на бал-маскарад по случаю Дня рождения Катажины Пушты. Маскарадный костюм обязателен». Не имея ни малейшего понятия о том, кто такая Катажина Пушта, младший Малфой отбросил письмо, скинул тесные бриджи и куртку и отправился в душ. Зная отца, он был уверен, что отвертеться от бала невозможно, костюм для него давным-давно приготовлен, так что причин переживать нет.

Елена: 2. Наши дни. Хогвардс. Малфой откинул в сторону книжку, потянулся. В голове еще звучал голос Снейпа. Все готовенькое хотите получить?! Наследнички!.. В последнее время декан все чаще срывался на крик. Он был вконец чем-то расстроен, подавлен, держался из последних сил. Перед прошлой лекцией Малфою даже пришлось прикрикнуть на разболтавшихся девчонок, чтобы те вели себя потише. Получать очередной нагоняй не хотелось. Но не помогло. Строго говоря, первыми начали по традиции гриффиндорцы. Досталось же в конечном итоге обоим факультетам. А после лекции Снейп задержал слизеринцев и в очередной раз устроил нагоняй. Малфой давно понял, что как преподаватель Снейп - пустое место. Но вот ученый... Не будучи сильным в алхимии, тем не менее Драко отчетливо понимал, что уже дюжину лет вся наука держится исключительно на плечах угрюмого желчного человека, который терпеть не может студентов. Извольте вести себя как подобает! Замечательно. Кто бы еще объяснил, как подобает. А это презрительное «Наследнички!» чего стоит!.. Дверь распахнулась, и на пороге спальни возникли Крэбб с Гойлом. Эта неразлучная парочка за последний год наделала больше шуму, чем в свое время близнецы Уизли. Не без самодовольства Драко отмечал, что в этом есть и его заслуга. - Гоблины! - воскликнул Крэбб. - И дементоры! - поддакнул Гойл. Они плюхнулись на кровать, оба раскрасневшиеся, коротко стриженые, этакие крепыши, пышущие здоровьем. Гойл гордился своим пробивающимся пушком над верхней губой и подумывал, не начать ли бриться, а Крэбб, едва избавившись от юношеских прыщей, вовсю тренировался поднимать вверх одну бровь, а не две. Выходило криво. - И что? - вяло поинтересовался Драко, поднимая с пола книгу, закрывая ее и ставя на полку. - Гриффиндор стоит на ушах, - со значением сказал Крэбб. - Дамблдор заперся в своем кабинете, - добавил Гойл. - Говорят... - ...нас будут эвакуировать, - закончил Крэбб. Значит, началось, подумал Драко. Вот и объяснения чрезмерной агрессивности Снейпа. Да и прочие преподаватели в последнее время вели себя... неадекватно. Интересно, как Дамблдор организует эвакуацию двухсот студентов плюс преподавательский состав и обслуживающий персонал? А эльфов домашних он будет эвакуировать? А привидения? А что будет с животными в загонах? И с теплицами Спраут? Черт, черт, не о том ты думаешь, не о том!.. Драко посмотрел на приятелей. Они о чем-то возбужденно перешептывались. - Наши в курсе? - Пока нет. - Хорошо. Дуйте по комнатам, загляните в библиотеку, там девчонки реферат пишут... Нет. Я сам. А вы... Кстати. Откуда вы вообще все узнали? Судя по тому, как потупился Крэбб, а Гойл, наоборот, приосанился, они тискали каких-нибудь хаффлпаффских пятикурсниц где-нибудь в неположенном месте. - Ладно. Сейчас как раз вторая смена начнется. Никому ни звука, ясно? Даже если при вас кто-то что-то будет вякать. Вы не в курсе, и все. Крэбб и Гойл синхронно пожали плечами и кивнули.

Елена: 3. Несколько лет назад. Небольшой замок в Богемии. - Хозяина зовут Йиржи Пушта. Он довольно демократичен, позволяет звать себя Джорджем, - наставлял сына Люциус, когда они шли от места портала к замку. - Это довольно влиятельная фигура в Восточной Европе. На самом деле бал - просто предлог. Тебе предстоит аудиенция у одного человека. - Что за человек? - спросил Драко, стягивая плащ: здесь, в солнечной Богемии было нестерпимо жарко, а когда в Малфой-парке, когда они покидали его, как раз зарядил дождь. Люциус остановился, заставил Драко повернуться к себе, поднял его голову за подбородок. - Сын, ты должен понять. От этого человека зависит твоя судьба. И жизнь. Он все объяснит сам. Если ты понравишься ему. Если нет... знать о том, кто это был - очень дорого стоит. Драко поморщился. Он слишком хорошо знал, каково это, когда твоей жизнью полностью распоряжается другой. Дворецкий почтительно принял плащи гостей, даже не взглянув на приглашения. Малфоев проводили в комнаты для гостей. - Еще четыре часа до начала бала, - сказал Люциус. - Постарайся поспать. Я зайду через два часа. Комната была уютной, мебель - старинной, картины на стенах представляли собой сценки охоты. Плюхнувшись в кресло, Драко стянул с журнального столика газету и бездумно начал листать страницы, пока не подкрался коварный сон. Драко открыл глаза, почувствовав, что кто-то трясет его за плечо. Люциус, в строгом черно-белом наряде, склонился над сыном. - В ванную, - велел он. ...Застегивая шелковую рубашку, Драко думал о том, как скучна взрослая жизнь: чопорные приемы, регламентированные одежды, предписания этикета... Люциус сам завязал сыну шейный платок, придирчиво осмотрел костюм, поправил складки. В дверь постучали. - Пан Пушта ждет вас, - сказал образцово-подтянутый слуга в ослепительной ливрее.


Елена: 4. Наши дни. Хогвардс. Надо отдать должное Дамблдору: он умело организовал отъезд студентов младших курсов. Не было суеты, толкотни, нервотрепки. Чтобы старшие ребята не путались под ногами, им велели разойтись по своим спальням. Драко достал из рукава свою волшебную палочку. Осторожно взял ее за кончики, присел на край кровати. Мальчик чувствовал, что осталось всего несколько часов до того, как Упивающиеся ворвутся в Хогвардс. По малодушию ли, следуя какому-то плану или надеясь на лучшее, директор не сказал, что покинуть школу успеют не все. А значит, те, кто останется, будет защищать старые стены до последнего вздоха. Или до прибытия авроров. В любом случае кому-то придется умереть. Драко погладил чуть дрожащими пальцами палочку, чувствуя, как от его прикосновений она оживает, слегка вибрирует, готовая к волшбе. - Прости, милая, - прошептал Малфой и поднялся. Он убрал палочку в футляр, засунул футляр в сумку с учебниками. Постоял немного у окна, обхватив себя руками за плечи. Он видел смерть совсем близко. Он видел, как неприглядна она, как унизительна бывает порой. В смерти нет ничего благородного, только трус ищет спасение в смерти, только трус и дурак, потому что только трус и дурак допустит бесчестье, за которое расплачиваются жизнью. Драко видел смерть от боевых ран, от яда, от заклятий. Он видел, как убивает Авада Кедавра, камень, пущенный в голову, яд, накапанный в бокал. В смерти не было ничего страшного. Если это чужая смерть. - Снейп зовет, - сказал Гойл, появляясь на пороге. Он был серьезен, и складочка меж бровей придавала ему неожиданно строгий и торжественный вид. Драко кивнул.

Елена: 5. Несколько лет назад. Замок в Богемии. Гость пана Пушты стоял в нише меж окон. Высокий, смуглокожий, он был в черных одеждах, в которых поблескивало тусклым благородное старое серебро пуговиц, запонок, серьги в ухе в виде трилистника, медальона на тяжелой цепи. Его губы, бордовые, изогнутые луком, приоткрылись в улыбке, когда вошли Малфои. Люциус поклонился. Драко, тонкий, прямой, как лучинка, настороженно следил за обманчиво медленными движениями незнакомца. Вот он подошел к ним. Пальцами в серебристых кружевах рубашки коснулся пальцев Люциуса в приветственном жесте. Затем эти пальцы взметнулись вверх и коснулись подбородка Драко. Ледяная дрожь мгновенно обозначила все позвонки хребта, парализуя движения. Когда лед острой иглой ткнулся в сердце, пальцы отпустили подбородок. - Его имя? - глубоким с опасными модуляциями голосом спросил незнакомец у Люциуса. - Драко, - ответил тот. И впервые в жизни мальчик услышал в голосе отца гордость от того, что у него есть сын. Никогда прежде Люциус Малфой не показывал своей привязанности к ребенку, считая это излишним, поскольку отношения "отец-сын" уже подразумевают некие глубокие родственные чувства. Дрaко почувствовал, что готов простить Люциусу всю его холодность, отчужденность и прошлую, и будущую за эту гордость, с какой он назвал его по имени. - Идем, Драко, - сказал незнакомец. И снова Люциус удивил Драко, который обернулся к отцу за подсказкой, как реагировать, что говорить этому властному человеку в черном. Люциус краем губ улыбнулся сыну, подбородком указывая следовать за незнакомцем. И Драко, ободренный улыбкой отца и его взглядом, полным грусти и нежности, такой неестественной для него, сделал шаг вперед.

Елена: 6. Наши дни. Хогвардс. Снейп был плохим преподавателем, оратором он был еще худшим. И все же его заключительные слова заставили Драко похолодеть. В них не было пафоса, Боже упаси. Не было лицемерия или излишнего патриотизма. Снейп всего лишь констатировал факт. Хогвардс способны защитить только те, кто остался в нем. Если вообще его возможно защитить. Эти стены, помнящие прикосновения Салазара Слизерина, эти залы, где хранятся бесценные книги, эти чердаки, увитые паутиной веков, эти подвалы, где из каждой щели сочится магия, привидения, домашние эльфы, несносный полтергейст, картины кистей знаменитых художников, а за пределами замка бездонное озеро, а еще дальше лес, последнее пристанище последних единорогов. Это все было в руках горстки слизеринцев. Какая ирония. - Мы ведь не выживем? - очень буднично спросила одна из девочек. Отпечаток древней крови делал детей чистокровных волшебников слишком прагматичными. - Может быть кому-то и удастся, - ответил Снейп также буднично. - Хотелось бы мне знать, что сейчас творится в Гриффиндоре, - протянул Крэбб. - Наверняка обмочились все. - Что предпринял Дамблдор, чтобы защитить Поттера? - спросил Малфой, пиная Крэбба по голени ногой. - Уж что-то да предпринял, - пожал плечами Снейп. Его пренебрежение было понятно. В первую очередь Дамблдор спасал Поттера, оставляя спасать прочее другим. - Повеселимся, - хмыкнул Гойл. И это послужило сигналом для остальных.

Елена: 7. Несколько лет назад. Замок в Богемии. - Меня зовут Вальтер, - сказал незнакомец. Он устроился в кресле, жестом приказав Драко занять кресло напротив. Мальчик присел на краешек, и неожиданно мягкое кресло спружинило, заставляя упасть назад. Драко подумал и уселся глубже, утонув в кожаном великолепии. Глаза Вальтера были глубоко посаженными, пронзительно синими, с опасными золотыми искорками. Весь облик его источал опасность, но опасность сладкую, сопряженную с истомой, негой. - Ты похож на свою мать, Драко, - услышал мальчик, и голос вывел его из состояния оцепенения, в которое его поверг взгляд Вальтера. - В тебе ее хрупкость. Внешняя хрупкость. Магглы же в твоем роду добавили яркости и цвета, не так ли? Драко словно увидел себя со стороны. Бледный вьюнош, тонкокостный, в детстве переболевший всеми болезнями, которые только доступны детям, с бесцветными сероватыми глазами, тонкими бескровными губами, белесыми ниточками бровей, точная копия матери, но в солнечных лучах кожа наливается золотом, глаза отражают небесную синь, а губы оживают, наполняясь вишневым соком, и метаморфоза - уже его черты скопированы с отца. Магглы в роду… Их было несколько. Сильных волшебников, ярких личностей. Они вливали свежую кровь в истонченные вены Малфоев. Впрочем, до Шарля Луи Марии Малфоями они не были. Он стал последним магглом в роду, получившем свежую кровь и новую фамилию. С тех пор ни капли маггловской крови не притекло в семью. Ни одной девочки не родила ни одна жена ни одного Малфоя. - Твоя кровь, Драко, почти очищена от маггловской примеси. Теперь она стала пригодна. - Для чего? - спросил мальчик, опутанный паутиной взгляда с золотыми искрами и звуками голоса. Свой собственный голос донесся до него словно из колодца. - Для магии. Древней магии. Древней, как сам мир. Магии крови. О ней помнят только те, для кого она предназначена. Она умрет с последним чистокровным магом. ...Люциус стоял в тени статуй, украшавших огромный зал. Кружились карнавальные маски, слышался смех, болтовня на незнакомом языке. Все мысли Малфоя были заняты Вальтером, тем, что он говорит сейчас его сыну. Этого разговора Люциус ждал всю свою жизнь. Он знал, что ему закрыта дорога в тот особый мир истинных чистокровных волшебников. Его приняли в Слизерин, все же сила крови не-Малфоев победила. Одно время Люциус опасался, что и Драко не удостоится чести быть принятым в Орден. Но письмо от Вальтера развеяло все сомнения.

Елена: 8. Наши дни. Хогвардс. Плохо скрываемое безумие сквозило в воздухе. Знать, что ты обречен, и ждать смерти, откладывающейся с часу на час, - все равно, что подбрасывать сухие дрова в костер. Среди общей панической апатии слизеринцы казались еще более безумцами. Они, деловитые и сосредоточенные, делали какие-то глупости с точки зрения прочих. Чертили пентаграммы, сгоняли в кучу домашних эльфов. А четверо вышли за пределы замка и проделали и вовсе идиотскую процедуру: провели линию по внешней стене, поминутно обмакивая пятерню в миску с чем-то густым и алым. И еще было странным - у всех слизеринцев, в том числе у Снейпа, были перебинтованы запястья, словно все они резали себе вены. Наблюдение за еще более безумным, чем ты, - занятие всепоглощающее. Возможно, поэтому сигнал к атаке откровенно проворонили. И вот только потом началось настоящее безумие.

Елена: 9. Наши дни. Хогвардс. Гости, прибывающие в Хогвардс бесконечным потоком, собирались на холме. Ветер рвал подолы мантий и волосы. Свист и стон ветра был единственным звуком, падавшим на плечи чистокровных магов, стоявших с непокрытыми головами на холме. На самом верху стояли те, кто выжил. Собственно, выжили многие. Слизеринцы затолкали студентов других домов на нижние этажи подвалов, куда не было доступа дневному свету, куда гнушались забредать даже крысы. Там ломило зубы от магии, которой пропитались стены, но зато никто, даже дементоры, не мог проникнуть сюда. Подвалы были отнюдь не безопасным местом, оставаться там долго было невозможно, но они оставляли шанс. Они тоже могли спрятаться в подвалы. Но оттуда, где слишком высок фон остаточной магии, нельзя держать контуры защитных заклинаний, нельзя управлять ловушками. Слизерин в полном составе остался в замке. Это был тот героизм, который обычно появляется, когда нет иного выбора. Когда груз совести был бы чересчур тяжек, поступи они иначе. Они всегда поступали так, как было бы легче и безопаснее. В этот день безопасность уступила место простоте решений. Те, кто выжил, кто еще не умер, когда подоспели авроры, стояли сейчас на вершине холма, и у их ног стояли клетки, наполненные черными и белыми комочками перьев. Это был очень древний обычай. Чуть моложе, чем магия крови. Выпускать птиц в память о мертвых. Они роняли имя в безмолвную толпу, а затем кто-то из них нагибался и вынимал из клетки птицу. Если это была белая, она взмывала вверх, вспарывая небо. Если это была черная, то она низко-низко, едва задевая крыльями головы, делала круг над толпой, и тогда выживший, чтобы отослать эту птицу прочь, ронял еще два слова: "Род прерван". Их было много, черных птиц. Их было много, семей, потерявших наследников. Люциус Малфой, сам выживший чудом по другую сторону баррикад, смотрел на сына, отпускающего очередную птицу, и думал о том, как причудливо изогнулась судьба. Для того ли в сыне текла чистая кровь, чтобы он выжил? Или же он выжил благодаря чистой крови? А потом он взял Драко за руку, свободной рукой коснулся его белесой от седины макушки и сказал: - Едем домой, сын. -Fin-

Елена: Моей любимой бете: Алтея, солнце, вот приведу все в порядок - и сразу тебе! Отослала тебе в приват письмо.

Altea: Елена Я не верю своим глазам! Я уже и не надеялась, что тебя снова заинтересует ГП. Успела помотреть начало, понравилось. Дочитаю, тогда подробнее напишу.

Таня Геллер: Леночка)) Ты ведь в курсе как я отношусь к твоим фикам?)) Я их люблю. В этом слове и нежность и обожание, и надежда. Спасибо!!!

valley: Елена Обалденный фик. А может быть я просто люблю Малфоев. Но мне безумно понравилось. Тридцать три респекта Автору.

Чакра: Очень трогательный фик, живые они все у тебя... Спасибо!!!

Lux: Елена Трудно выразить словами, насколько глубоко погружаешься в придуманный мир, читая этот фик. Это заслуга автора - и в том, что воочию видишь ветер, раздувающий птичьи перья, и в том, что слышишь звенящую тишину между объявлением очередного имени и появлением очередной черной птицы. Спасибо.

Посторонний: Елена пишет: цитатаДарко почувствовал, что готов простить Люциусу всю его холодность, отчужденность и прошлую, и будущую за эту гордость, с какой он назвал его по имени. Тут опечатка "Драко" Елена пишет: цитатауже его четы скопированы с отца. черты Чудесный фик. Он затягивает. Я бы с удовольствием почитал и дальше, если будет миди. Драко получился одновременно и трогательным и очень мужественным. Мои восторги с элементами легкого восхищения.

Елена: Спасибо! Опечатки исправила. Я очень надеюсь, что у меня получится вырастить из этого мини что-то подлиннее. Глвное, удержаться в рамках джена :) Я никогда не писала джен, надо когда-то начинать...

Самшит: Фик красивый. Просто красивый - что еще можно сказать? Я поверила в таких слизеринцев. Фик, как и птицы в финале, представляется мне черно-белым. Лаконичность, некая скупость эмоций очаровывают.

Lecter jr: Елена Прекрасный фик. И, знаете, слизеринцы очень понравились. Вот уж не думала, что когда-либо такое скажу, но понравились даже ваши Крэбб с Гойлом :)

Завулон: Затягивает. Необычно. Совершенно новые слизеринцы и предназначение. Спасибо!



полная версия страницы